Исцеление музыкой

Как ни странно, при всех сложностях нынешней жизни люди стали чаще ходить на концерты классической музыки. К примеру, на недавнем концерте «Русские классические романсы» в зале Донецкой филармонии яблоку негде было упасть: зрители стояли в проходах, сидели на приставных стульях...

Об этом и многом другом из жизни Донецкой филармонии и ее артистов в эксклюзивном интервью корреспонденту «2000» рассказала концертмейстер, заслуженная артистка Украины Светлана ОЛЬХОВИЧЕНКО.

Небеса послали нам замену

— Светлана Ивановна, давайте начнем, как говорится, с самого начала: как вы пришли в мир классической музыки?

— С мамой проходили мимо музыкальной школы в Горловке, где жила наша семья, и увидели объявление о вступительных экзаменах. Сдала их, поступила с первого раза — мне было тогда 8 лет. У меня была очень хорошая преподаватель, интеллигентная женщина Елена Захорян, выпускница Тбилисской консерватории. Лето она проводила так: приезжала в Питер и шла по музеям. В Москве посещала занятия в классах Московской консерватории. Представляете? Потом приезжала в Горловку преподавать.

Сейчас Елена Христофоровна в Германии. Я вспоминаю ее с любовью и теплотой. Это она направила меня после окончания музыкальной школы в Донецкое музыкальное училище. Потом была консерватория, где также преподавали изумительные учителя — Александр Литовский и Стефан Вайс, объездивший весь мир. Когда он рассуждал об Италии, Боттичелли — это было здорово!

Еще в 1970-м, будучи студенткой, я начала работать в Донецкой филармонии. Она, как и в советские времена, остается одной из лучших на постсоветском пространстве.

— Что изменилось с тех пор?

— У людей пропала привычка ходить на литературные концерты, в то время как до развала СССР выступления московских чтецов собирали полные залы. Была попытка вернуть традицию проведения литературных концертов. Приезжал чтец Рафаэль Клейнер из Московской филармонии с программой потрясающих стихотворений Ахматовой и Мандельштама. Зал нашей филармонии собрал всего человек 20 — это было так стыдно!

— Раньше поэты собирали стадионы...

— Это не то место. Классическое искусство требует скромности. Но однажды (смеется) я аккомпанировала в центре стадиона народной артистке Алине Коробко. Это, по-моему, была инициатива по линии руководства области.

В то же время есть массовое искусство, когда народ хочет видеть знаменитость. Помню, только прошел фильм «Собака на сене» — какое впечатление на зрителей произвело выступление Боярского — в традиционно черном костюме, неизменной шляпе и с гитарой!

— Говорят, прагматичный век не рождает гениев.

— Бывают исключения. В этом сезоне после выступления в Карнеги-холле (США) к нам приезжал виолончелист Нарек Ахназарян. В юном возрасте этот ереванец уже лауреат престижных конкурсов. Так вот, по-моему, в его лице небеса послали нам замену не так давно ушедшему из жизни Мстиславу Ростроповичу. Настолько Нарек чувствует каждую ноту, цепляя внимание слушателя, — мороз идет по спине, и не знаешь почему.

На этом органе играл Чайковский

— Насколько классическая музыка перекликается с другими видами искусства, например живописью?

— Бетховена сравнивают с Микеланджело, Моцарта с Леонардо да Винчи. Классическая музыка и живопись импрессионистов вообще рядом стоят. Импрессионизм — чувственное впечатление. Смотришь вблизи на картину — видишь точки, издали — будто солнце бросило на холст свои лучи, и в эту секунду что-то засияло. Это можно сравнить с фортепианными этюдами Клода Дебюсси, знаменитого французского композитора. «Девушка с волосами цвета льна», «Вереск», «Холмы Анакапри» — каждая из этих прелюдий — картинка.

Или вот плакатная живопись Тулуз-Лотрека. Смотришь, как дамы танцуют канкан, и будто слышишь эту музыку.

Я помню, как к нам с программами приезжал Андрон Кончаловский. Играл на пианино, а на экране в это время мелькали картины, по его мнению, перекликающиеся со звучащей музыкой.

— Как привлекаете людей в филармонию?

— У нас есть система школьных абонементов. Как правило, так и бывает: сначала ребенка приводят на концерт вроде как не по его воле, вместе с классом. Потом ему становится интересно — понравилась музыка, красивое платье артистки. Да и доброжелательная атмосфера дорогого стоит. Так постепенно зарождается потребность в искусстве.

Недавно встретила знакомую. Рассказывает о муже: «Купил два билета на программу «Музыка и здоровье», говорит, готовь платье». Спрашиваю собеседницу: «Он медик, да?» — «Нет, милиционер. Просто любит классическую музыку». — «Он занимался в музыкальной школе?» — «Нет». Значит, ребят классом водили в филармонию. Не бывает, чтобы человек на ровном месте вдруг захотел слушать Баха.

Вкус воспитывают годами. Тем более по телевизору с утра до вечера нас пичкают бог знает чем. Часто там классику услышите?

— Как воспитать вкус? С чего начинать?

— С органных концертов. Обычно звучит музыка Баха. Он писал стройно, так, чтобы было всем понятно.

В Донецкой филармонии самый старый концертный орган в Украине. На нем в позапрошлом веке играл Петр Чайковский. И если раньше на репетициях органисты набирали на пульте определенные тембры тысяч труб и записывали их, а начинался концерт — ассистент включал соответствующие клавиши, то после реконструкции инструмента их программируют и репетиционная программа включается автоматически.

— Нужно ли в классику привносить современное звучание?

— Только если это сделано со вкусом и профессионально.

Глубины и страсть

— Светлана Ивановна, вы — концертмейстер. Расскажите об этой профессии.

— Я играю на рояле, органе, клавесине и синтезаторе. Работаю с вокалистами. Нужно играть так, чтобы певцу было комфортно, чтобы он как на крыльях летел. Если концертмейстер чуть-чуть «спрячется», тем самым приподнимет и себя, и певца. Получится ансамбль, вместе созданная музыка.

К примеру, были совместные интересные программы с заслуженной артисткой Украины Еленой Уцкевич «Сердце вновь горит и любит» (романсы 2-й половины XIX века), «Золотые сны Александра Вертинского». Участвую в конкурсах.

Мои любимые композиторы — Бах, Моцарт, Шопен. Бах — в переводе с немецкого — «ручей», и, по-моему, Бетховен очень точно сказал: «Не ручей, а море имя ему!» — такая в этой музыке глубина.

— А казусы на сцене случались?

— Помню, вышел конкурсант и спел: «О, дева чудная моя!» И — тишина. Концертмейстер кивнул. «О, дева чудная моя!» — дальше забыл слова. Концертмейстер подсказывает. Певец еле допел до конца. При этом полный зал, жюри... Увы, такие исполнители за счет напористости и пробиваются в мир классической музыки.

— Рассказывали, что здешние любители музыки побывали в Испании, не выходя из зала Донецкой филармонии?

— В совместной программе с Еленой Уцкевич мы попытались перенести колорит этой страны на сцену. Создавая «Ночи в садах Испании», прочитали массу литературы. Гарсиа Лорку, например. Испанские обряды — это так интересно! А костюмы у них какие! Испанию нельзя петь и играть в чем попало.

Исполнять испанскую музыку артист должен с максимальным эмоциональным накалом. Среди декораций на сцене — украшенный цветами подиум. Из места отдыха он превращается в смертное ложе. Потому что Испания — это любовь и смерть.

Испанцам характерны горячий темперамент, вулканические страсти любви и ревности. Для них жизнь по большому счету ничего не стоит. Герой не будет страдать пять дней из-за неразделенной любви — он схватится за нож. Это и поражает зрителей до глубины души...

— Как нынешний кризис сказался на работе филармонии?

— Мы своими силами рисуем щиты с анонсами концертов. Но сейчас, как ни странно, тяга к классической музыке возросла. Другое дело, не всегда у людей есть 10—30 грн., чтобы прийти на концерт.

Что до обратной стороны финансового кризиса, можно посмотреть биографии композиторов и живописцев. Чем жизнь была тяжелее, тем гениальнее творчество. Рембрандт вообще в нищете закончил...

— О чем мечтаете?

— Хочется побольше проводить времени у органа. Но он требует столько сил и времени! Вообще много музыки еще не сыграно, а хочется попробовать все.